День советского милитаризма
Не знаю, в чьей светлой голове родилась идея пересадки подмосковной «Скорой» с буханочек-уазиков на комфортабельные «Газели». Без сомнения, тот человек пекся о благе народном и хорошо представлял себе, как классно нестись по федеральной трассе на новенькой реанимашке с мигалками и полифонической сиреной, насколько больше
влезает в нее оборудования, выше крыша и мягче рессоры. Наверное, он сьезжал
когда-нибудь с той трассы на проселочную дорогу, ведущую в коттеджный поселок со звонким названием, навевающим благостные мысли о тихой жизни на свежем загородном воздухе. Может быть, он даже радовался дружной работе дорожной техники, при любом снегопаде еще до рассвета начисто вылизывающей ту дорогу – такие ведь деньги плОчены.. Но вряд ли он представляет, как проехать на той «Газели» в какое-нибудь
Запупуево, где дороги не чищены с Нового года – даты последнего визита имеющих в той деревне дома летнего и праздничного использования, и где зимуют три древних старушки с одним на всех мобильником, от коего героическим напряжением всех трех атеросклеротических голов умудряются иногда добиться соединения с подстанцией «Скорой» по номеру, написанному крупными цифрами на стенке в красном углу – наверно, это все,что могли сделать для своих матерей и бабушек любящие чада. И мы едем.
А то, что по карте от того Запупуева до МКАД километров 15, нашу жизнь ну ничуточки не облегчает.
В этот раз при одной из старушек даже был сын. Героический. Он бросил свою «Ниву» на краю деревни и пробивался к матери по пояс в снегу через овраг. Что активно предлагал сделать и нам, когда после двух откопок машины на промежутке от трассы до края деревни мы наконец доехали. Увы, наш водитель решил подьехать с другого края – там вроде идти должно было быть меньше. В оценке расстояния он оказался прав, но в яростных попытках протиснуться между заборами еще поближе к дому засадил машину прочно и надежно.
Напутствовав нас ласковым «Ну что ж, девочки..» достал лопату и принялся за дело. А мы пошли… В девочки и я-то не очень уже гожусь, но у меня хоть ноги длинные, а вот фельдшер моя, Михална, ветеран войны 1812 года, ростом не достигающая полутора метров – скорее поплыла по этому снегу. Брассом. Правда, не долго – скоро показалась протоптанная в один след дорожка, по которой бабушки ходят друг к другу и за водой. Вот воды-то одна и натаскалась – до инфаркта. Ну бабушки наши стойкие, они и с инфарктами готовы идти до машины пешком или вовсе в больницу не ложиться, вот только после наркотиков быстро теряют способность к возражениям и самостоятельному передвижению. Молодежь, знаете ли, в этом смысле значительно устойчивей.
Ну ладно, за носилками и водителем к машине послали сына – чтоб знал, как мать оставлять зимовать одну. Только вот нести их никак не получалось – если просто в руках, так бабушка спиной по снегу, а ежели приподнимать еще – так бабушка тяжеловата.. И те протоптанные следы, даже если в них попасть, утяжеления бабушкой ну никак не выдерживали. Так и пошли – если это слово к тому процессу применимо: то один оступится, то другой – чуть ловили бабушку каждый раз. Чтоб ловить проще было, мы с фельдшером по сторонам пошли, где и следов нету – и периодически сами теперь падали и утопали – то поодиночке, то с бабушкой вместе. Когда выдохлись вовсе, Михалну, как человека бывалого, осенила идея – а нету ли санок? Ну конечно, есть! –
на чем воду-то возят? Побежал сынок… Санки оказались метра полтора длиной, носилки-то на них хорошо легли – и вместе с ними и провалились. Ну хоть не голой спиной теперь бабушка об снег – и поперли мы под тусклой луной все это трехслойное сооружение… Мужики, меняясь – один тянет, другой толкает, мы по бокам – тоже попеременно, в зависимости от амплитуды и направления раскачки – то хватая, то подпирая… Так живописно буксовать мы еще и «Газель» бы поучить могли – ежели б она обучаема была. Увы, необучаема, но пока мужики в четыре руки откапывали да выталкивали, мы хоть внутри, в тепле сидели. Слушали неистовство - по рации - диспетчера, крутившегося все эти два часа с недостачей машин. А пока до больницы-назад, и все три прошло. И мы уже немножко отошли, но все равно злющие приехали. Замерзшие и голодные. Но пока обедали, утешились : в столовой на подстанции телевизор вечно работает, а в честь 23 февраля по нему все военные фильмы.. И так приятно над тарелкой с горячим супом глядеть, как на экране миниатюрная девушка с чистейшей белой повязкой с красным крестом на рукаве тянет - не проваливаясь!- по снегу бойца на шинели, а он картинно хрипит: «Сестричка, брооось….» Водитель на это мрачно произнес: «Учись, Михална, другой раз одна поволочешь!»